«Самое главное — стопроцентная диспансеризация всех, кто приходит с фронта, членов их семей. Потому что выявляется порой то, чего даже они не знают. Второе, конечно, их адаптация к жизни. Потому что мы просто обязаны устроить на работу тех, у кого появились какие-то ограничения, дать им все возможности», — сказал РБК глава Мордовии Артем Здунов. Стопроцентный «чекап» необходим, согласна врио губернатора Еврейской автономной области Мария Костюк.
«Удовлетворенность участников СВО условиями для медицинской реабилитации, переобучения и трудоустройства» включена в утвержденный президентом Владимиром Путиным официальный KPI для губернаторов. Глава фонда «Защитники Отечества» Анна Цивилева в 2023 году (в 2024 году назначена замминистра обороны) предлагала организовать для военнослужащих обязательную диспансеризацию, чтобы выявить скрытые заболевания. Она упомянула посттравматический сахарный диабет и отметила, что для вернувшихся с военной операции обязательна консультация психолога, психотерапевта, психиатра, чтобы избежать суицидов.
Как заявили РБК в Минздраве, необходимым предварительным условием проведения профилактического медицинского осмотра и диспансеризации является дача информированного добровольного согласия гражданином, который вправе отказаться от проведения осмотра и диспансеризации в целом либо от отдельных видов медицинских вмешательств, входящих в такие осмотры.
При этом, как указали в министерстве, при получении согласия участника военной операции фонд «Защитники Отечества» может передать в территориальный фонд обязательного медицинского страхования конкретного региона сведения о месте нахождения военного, контактные данные и сведения о здоровье, после чего в течение месяца для него будет организована диспансеризация.
Как рассказал РБК губернатор Калужской области Вячеслав Шапша, в его регионе не было случаев, когда на предложение о такой проверке здоровья были категорические отказы: «Каждый человек хочет посмотреть, все ли в порядке».
Как убедить участников спецоперации зайти к психологу?
Через диспансеризацию может быть налажена психологическая помощь участникам военных действий, полагают собеседники РБК в администрации президента и губернаторском корпусе. Сами они (участники боевых действий) за психологической помощью не обратятся, уверена глава ЕАО Мария Костюк: «Ни одного не видела, который бы сказал, что у него есть какие-то проблемы. Они там защищали, они сюда приходят и здесь тоже готовы защищать. Показать какую-то слабину — они никогда этого не сделают».
Губернатор Шапша признает, что в России в массе не принято ходить к психологу. По его словам, психологическая помощь включается в программу обязательной диспансеризации для участников боевых действий, что может повысить ее востребованность.
За реальной психологической помощью, а не «для галочки» пройти психолога обращаются лишь 7% участников военной операции, рассказала в ходе круглого стола в Думе директор московского Единого центра поддержки участников военной операции и членов их семей Юлия Матвеева. «Как бы мы ни создавали прекрасные системы обеспечения, картинки и прочее, как бы мы ни рисовали прекрасные отчеты, 7% людей обращаются за реальной психологической поддержкой».
Формальное оказание психологической помощи, когда человек в ходе диспансеризации посетил кабинет психолога и тот поставил галочку, что он его увидел, не означает, что у человека нет отложенных проявлений посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) или отложенных изменений, говорит она. Состояние человека может очень сильно меняться в течение полутора лет, отмечает Матвеева. «Мужчина, который пришел с военных действий, не способен признать, что ему нужна психологическая помощь», — заключила эксперт.
Более 95% вернувшихся из зоны боевых действий мужчин испытали влияние на психику, но при этом далеко не все они имеют диагноз ПТСР, сказала РБК заместитель председателя Совета по правам человека при президенте Ирина Киркора. Отсутствие диагноза не означает, что с психикой все в порядке, добавила она.
Эксперт отметила, что у военных, возвращающихся с фронта, есть проблема с доверием к диспансеризации и психологической помощи, а также с пониманием важности для себя этих процедур. Одно из важных направлений работы с такими людьми — информирование о выгодах для здоровья мужчины в результате прохождения диспансеризации. Должен появиться тренд заботы о своей семье через заботу о своем здоровье, уверена собеседница РБК. Нужно понимать, что не все из них после возвращения смогут справиться с психологической нагрузкой, продолжает она.
«Соответственно, им нужна помощь для того, чтобы не допустить неконтролируемого агрессивного поведения. Ведь когда вспышка пройдет, человек будет очень сильно сожалеть об этом, но сделанного уже будет не вернуть», — заключила Киркора.
Нехватка психологической помощи, в том числе людям с ПТСР, может привести к потере социального статуса.
По словам директора фонда «Ночлежка» в Москве Дарьи Байбаковой, за три года за помощью обратились больше 70 человек (суммарно в Москве и Петербурге), участвовавших в боевых действиях. Один из них служил в ЧВК «Вагнер». «Он рассказал, что по возвращении перестал спать по ночам, ему необходим был алкоголь, чтобы заснуть. Он все пропил, пришел на прием, а социальная работница, которая с ним разговаривала, увидела, что от любых громких звуков человек вздрагивал и пытался спрятаться под стол», — рассказала Байбакова. Мужчина некоторое время жил в приюте, вместе со специалистами работал с зависимостью. Устроившись на работу, он покинул приют, но продолжил посещать собрания анонимных алкоголиков.
Как выстроить социализацию вернувшихся с СВО и работу с семьями?
«Самое главное — это социализация, не столько ПТСР и реабилитация», — заявил РБК глава Республики Алтай Андрей Турчак. По его словам, так как население его региона небольшое, оно связано тесными социальными связями, поэтому проблемы социализации стоят не так остро. «75% наших ветеранов — с сельских территорий. Большинство возвращаются к себе в свои села, в свой традиционный сектор — скотоводство, сельское хозяйство. Они востребованы», — говорит глава региона. По его словам, в республике сейчас четыре реабилитационных центра, созданных на базе республиканской и районных больниц.
Федеральный чиновник в разговоре с РБК рассказал, что власти волнуют не столько проблемы с ПТСР, сколько именно с социализацией. Так как, по его оценке, сейчас военные действия имеют более «геймифицированный характер», ближнего контактного боя меньше и поэтому непосредственных стрессов, связанных с такого типа психическими травмами, меньше.
Губернатор Подмосковья Андрей Воробьев подчеркнул, что вернувшиеся с фронта очень разные и поэтому подход к ним должен быть соответствующим: «Стараемся индивидуально подходить к каждому отдельному случаю. Кому-то нужна работа, кто-то хочет учиться и получать высшее образование, у многих ведь его не было. Наша задача уделять им внимание. Они разные, важно в каждом городе, муниципалитете находить подход».
Владислав Шапша в разговоре с РБК упомянул, что «в значительной степени» для решения проблем военнослужащих нужно готовить их родных и близких. Это сходится с тем, что говорят источники РБК в Кремле, по оценкам которых часто именно семьи военнослужащих нуждаются в подготовке, так как их настроения могут усугубить проблемы. Например, семьи могут предъявлять слишком большие требования по материальному обеспечению после военной службы, на которой вернувшиеся получали достаточно высокий доход.
Для жен и матерей участников военных действий «Единая Россия» в партнерстве с фондом «Защитники Отечества», Минтрудом и специалистами факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова разработала специальный образовательный курс, рассказала зампредседателя комитета Совета Федерации по социальной политике Дарья Лантратова. Обучение идет три месяца, и его модули посвящены психологической подготовке, мерам социальной поддержки, открытию собственного дела, а также «основам сохранения здоровой атмосферы в семье». На первый поток зарегистрировались 700 участниц, рассказала Лантратова.
Возвращение человека с фронта в семью — это всегда очень сложный процесс адаптации, так как он жил в экстремальной обстановке, где ценились жесткость, постоянная мобилизованность, готовность к резким решениям, дома же от него ждут совершенно другого: мягкости, включенности, способности слышать и договариваться, а перестроиться из одного режима в другой бывает крайне трудно, сказала РБК семейный психолог Юлия Метлова.
«Мировые исследования показывают, что у значительного числа участников боевых действий могут проявляться симптомы посттравматического стрессового расстройства, в том числе раздражительность, вспышки гнева, проблемы со сном, эмоциональная отстраненность, а все это напрямую влияет на семью и становится факторами повышенного риска домашнего насилия», — обратила внимание Метлова. При правильной поддержке бывшие военные способны восстановиться, строить доверительные отношения и находить новые смыслы в мирной жизни без проявления насилия, уверена она.
Для семьи военнослужащего жизнь фактически делится на «до и после», поэтому проект и нацелен на работу с ними. «Далеко не всегда бойцы обращаются за помощью специалиста. Но самый лучший, самый главный психолог — это близкий человек. Семья — это главный ресурс для бойца, она первая встречает и принимает его дома, и качество и скорость адаптации зависят от атмосферы в доме», — убеждена сенатор.
«Здесь очень эффективно работает принцип «равный — равному», поэтому мы организовали сообщество, где они могут узнать полезную информацию, поделиться опытом. А главное, понять, что они не одиноки, помощь есть и она рядом», — подчеркивает Лантратова.
Какие условия нужны для восстановления?
Как отметила Мария Костюк, часто семьи не отпускают вернувшегося с боевых действий в районный центр на медицинский или профилактический прием, поэтому какую-то помощь следует оказывать на местах. В пример она приводит инициативу, когда учителя физкультуры в сельской местности за дополнительную плату в вечернее время проводят для них ЛФК.
В ЕАО разработали проект создания в поселке Приамурский межрегионального реабилитационного центра по типу кампуса. «Такие кампусы есть в системе образования, но не в системе здравоохранения. Идея, чтобы это был кластер, где как раз и проходили бы и социализация, и психологическая реабилитация. Нужно, чтобы в этих кампусах можно было отдохнуть и семья была рядом», — считает Костюк.
Шапша, отвечая на вопросы об основной необходимой помощи, отметил, что все случаи индивидуальны и в его регионе сейчас стараются оказывать внимание всем, кто возвращается из зоны боевых действий даже в отпуск. На базе областной больницы, рассказал он, запускается новый реабилитационный корпус на 100 человек. «Протезирование — это ведь только часть. Смотрите, очень многие люди приезжают с психологическими травмами. Очень много требуется восстановления каких-то функций, которые временно утрачены. И для этого нужны нестандартные вещи. В обычной больнице вы их не найдете, какие-то тренажеры и т.д.», — объяснил губернатор.
В Мордовии, рассказал ее глава Артем Здунов, работа ведется через различные реабилитационные центры, причем не только госпитального плана, но и такие, где «можно просто отдохнуть, восстановить себя».
«Будем расширять перечень механизмов, инструментов, потому что, да, конечно, проблема очень актуальная, острая, важная. И одна из целей, которую я вижу, — строительство центра адаптивных видов спорта», — сказал РБК глава приграничной Курской области Александр Хинштейн.
Что делать с трудоустройством?
В начале июня вице-премьер Татьяна Голикова сообщала о трудоустройстве 57% демобилизованных участников боевых действий. Как говорят источники, проблемы возникают с двух сторон. Даже если вернувшиеся из зоны боевых действий доходят до центров занятости, сотрудники там специально не ориентированы на помощь им. С их стороны должно быть больше внимания, говорят собеседники РБК. Кроме того, есть проблемы и с работодателями, говорят источники. Они зачастую не хотят брать на работу участников военной операции, так как считают их потенциально проблемными сотрудниками.
«Ветераны обращались в центры занятости, но по опыту стало понятно, что этого механизма недостаточно, потому что зачастую они предлагают те вакансии, на которые ребята не могут устроиться по состоянию здоровья или другим причинам. Однозначно подход в этом вопросе должен быть точечным и адресным», — отметила в разговоре с РБК сенатор Лантратова.
По ее мнению, нужно выходить на прямой контакт с работодателями.
То, что с трудоустройством участников боевых действий есть проблемы, упоминала и первый замминистра труда и социальной защиты Ольга Баталина. По ее оценке, создание на портале «Работа России» единого ресурса для подачи заявок на трудоустройство от участников военной операции проблему не решило. Минтруд рассматривает возможность частичной компенсации работодателями расходов на зарплаты участникам боевых действий в размере МРОТ в течение нескольких месяцев. На адаптацию рабочих мест для военных с инвалидностью предусмотрено выделение до 200 тыс. руб., говорила Баталина.
По данным Superjob, далеко не все военнослужащие после завершения службы выходят на открытый рынок труда и размещают резюме. Одна из причин — за многими остались закреплены рабочие места, и они возвращаются к своей работе на гражданских предприятиях. Ключевым же работодателем для бывших военных, по данным кадрового сервиса, является государство: их трудоустраивают на штабные должности, в учебные части, кадровые службы, на посты в госуправлении и другие.
0
25.00
