ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Окт. 17, 2025

«Может, виной всему моя холодная мама?»

Реальные истории показывают, что за смешным термином скрываются живые чувства.

«Когда мне было 19, я был в отношениях с женщиной, которой 30. Она была в разводе, с ребенком. Мы часто встречались у нее дома днем, когда ее ребенок был в садике. Она дарила мне подарки, всегда оплачивала счет в ресторане и никогда не просила ничего взамен. Также она часто повторяла, что ей не хочется ничего серьезного и что со мной она просто «отвлекается» от своей рутины, где ей приходится «тащить» все на себе. У меня были к ней сильные чувства, я был готов стать частью семьи и опорой, но, видимо, я был всего лишь развлечением», — рассказывает 22-летний Артем.

А иногда влечение к старшим женщинам становится устойчивым паттерном.

«Мне всегда нравились девушки постарше. Еще когда я был учеником средних классов, меня привлекали выпускницы. Они выглядели увереннее и были более обаятельны в моих глазах, чем ровесницы. Сейчас мне 25, и мне так же нравятся женщины старше. Мне нравятся их независимость, способность решать свои вопросы самостоятельно и то, что они не требуют от меня ничего. Именно поэтому во всех отношениях моя избранница всегда была старше, чем я, минимум на 10 лет. Не знаю даже, нормально ли это, может, виной этому служит моя холодная мама», — говорит Михаил.

«В 16 лет у меня появились фантазии о маме моего друга. Она была очень спортивная, длинноногая брюнетка. Скорее всего, именно тогда у меня сформировалась картинка того, какой должна быть женщина. Уверенная, спокойная, мягкая и с огоньком в глазах. Для меня она выглядела как распустившийся цветок, а ровесницы — как будто им нужно еще много времени, чтобы раскрыться. Сейчас мне 23, но мечты никуда не ушли. Я все так же фантазирую о близости с женщинами, которым 30+, но именно серьезных отношений с ними мне бы не хотелось», — делится Павел.

Но не все представители сильного пола воспринимают отношения со старшими как нечто романтичное.

«Часто вижу такую картину в окружении своих ровесников. Ей 35–40, за спиной развод, есть ребенок, много работы и мало свободного времени. Ему 20–25 и нет ничего из того, что он мог бы предложить, кроме веселого времяпровождения. Да, красивые и статные женщины привлекают, но строить с ними отношения, когда тебе слегка за двадцать, а ей за тридцать пять, — это странно. Когда работал в офисе, было много женщин постарше, которые давали намеки на вечер вдвоем, но мне кажется это несерьезным. «Милфа» — это глупый ярлык. Если посмотреть без романтизации, то это просто одинокая женщина, которая готова платить за то, чтобы с ней проводили время», — объясняет 25-летний Максим.

Не только молодые мужчины могут столкнуться с инициативой от старших, часто и зрелые женщины всё чаще замечают внимание молодых.

«Мне 53, но я всегда выглядела гораздо моложе своего возраста. Мне нравится хорошо и дорого одеваться. Недавно зашла за кофе, и ко мне подошел познакомиться парень, на вид лет 30. Мы разговорились, и он рассказал, что любит женщин с опытом. Поделился, что недавно расстался с женщиной, которая его спонсировала — дарила дорогие подарки, даже машину. Я дала понять, что заниматься «благотворительностью» не планирую, но встретиться можно. Мы обменялись телефонами, но молодой человек так и не перезвонил», — делится Елена.

«Мем» или эдипов комплекс?

«Фантазия — не блажь, а способ психики справиться с недостающей заботой. Если в детстве «достаточно хорошей мамы» не хватало, во взрослом возрасте часть сексуальности может превратиться в поиск утешения. Так тревога зависимости превращается в возбуждение. Это не обязательно поломка — иногда просто способ почувствовать близость, не теряя контроль», — говорит психолог Евгений Мащенко.

Эксперт добавляет: «В здоровом варианте это игра — человек свободно входит и выходит из роли. В нездоровом — застревает, ищет не партнера, а родителя. Когда в отношениях включаются сценарии «родитель–ребенок», а не «взрослый–взрослый», контакт с реальностью тускнеет. Но если пара умеет возвращаться в равные роли — всё хорошо, это уже не терапия, а приключение».

По словам эксперта, частая история — когда в детстве ребенок «родителизировался», то есть сам заботился о взрослых. Тогда во взрослом возрасте он ищет фигуру, рядом с которой можно наконец быть «маленьким». А фантазия помогает заполнить этот дефицит — почувствовать защищенность, которой когда-то не было.

Мащенко иронично замечает: «Красные флажки — навязчивость, требовательность — «лечи меня и желай», страх простого тепла без сценариев. Зеленые маркеры — юмор, взаимность и умение сказать «стоп» без драмы. Если можете остановиться посреди ролевой игры и пойти варить суп — всё в порядке».

В поздней юности (18–23) такие связи часто становятся мостом во взрослую сексуальность. Молодой человек ищет не только тело, но и ясность, структуру, принятие — то, чего не хватало дома. Если пара умеет постепенно перейти в формат «взрослый–взрослый», отношения могут быть вполне здоровыми. Если нет — возникает зависимость.

Психолог добавляет: «Не спрашивайте, нормально ли это». Лучше спросите: чему это служит именно нам двоим, сколько здесь свободы и уважения? Если ответ — много, значит, всё живое. Если мало — пора менять сценарий».

Получается, что милфа — это всего лишь слово, попытка назвать то, что не так просто описать. Где-то оно звучит как ярлык, где-то как комплимент, а чаще просто обозначает интерес к опыту и к той самой уверенности, которой многим не хватает.

Возраст тут не главное. Это про динамику: кто берет на себя роль ведущего, кто ищет опору, кто учится быть на равных. Иногда это бывает игрой, а иногда просто совпадением нужд. Ирония в том, что за всем этим прячется обычная человеческая история: двое людей встречаются в момент, когда им что-то нужно друг от друга: внимание, тепло или признание.